Кто я? Опции

[Карапульт]

Итак, дамы и господа, сегодня вам приготовлен удивительный сюрприз. И вот вы уже идёте темными коридорами за кулисы своего сегодняшнего театра, осторожно-осторожно, здесь ступеньки, не споткнитесь. И вы уже оказываетесь там, где никогда не были, то есть по другую сторону сцены. И уже видите, что за любым троном всегда прячется нечто большее, чем король. И это просто ошеломительное открытие, согласитесь – за любым троном всегда прячется нечто большее, чем король. Бог мой…
Но ближе к делу! Вот они тесные улочки Франкфурта-на-Майне, что с раннего средневековья привлекает к себе разного рода торговцев, в основном евреев. С 1462 года им был выделен здесь специальный еврейский квартал. И в одном из таких гетто, всего 12 метров в ширину между городской стеной и рвом, зажатые как в клетке, мои предки собственно и начинают. По преданиям, имя моей великой династии происходит от названия «Дом с красной вывеской».
Состояние у нас очень незначительное. Образ жизни крайне скромный. Основатель нашей фамилии, например, имеет всего 1000 флоринов стартового капитала - это более, чем незначительная сумма, если сравнить ее с доходами действительно крупных придворных факторов Берлина и Вены, где почти все придворные финансисты миллионеры.
Итак, дамы и господа, все начинается с того, как отец-основатель нашей фамилии после нескольких лет учебы в Вюрте осознает, что более всего его привлекает так называемая игра с финансовыми моделями, или проще говоря, практическая деятельность торговца и менялы. И это осознание собственно и мотивирует его поступить в ганноверский банк Оппенгейма. Спустя пару лет он открывает свое дело, ориентированное на торговлю антиквариатом и медалями, и на этом поприще очень быстро приобретает доверительные отношения с наследным принцем Вильгельмом и с министром финансов суверенным Карлом Фридрихом Будерусом.
29 августа 1770 он делает второй более чем правильный ход в своей жизни - женится на дочери коммерсанта Вольфа Соломона Шнаппера. Ее род принадлежит к старым еврейским семьям Франкфурта, а приданное составляет 2400 флоринов. Гутле Шнаппер - всегда молчаливая, простая, скромная и очень хозяйственная женщина. В счастливом браке она подарит миру 10 прекрасных детей: 5 сыновей и 5 дочерей – математически очень верный расчет, верно?
И опершись на ее приданное, наша семья к 1805 году уже значительно опережает всех конкурентов. Когда же великий князь, спасаясь от Наполеона, бежит из страны и долгие годы живет в эмиграции, наш отец как главный придворный агент уже выдвигает себя в монопольную позицию. Его фигура становится одной из самых заметных на шахматной доске финансовых игр, как вы видите. И вашему вниманию уже готова предстать эта удивительная партия, которая, конечно же, будет связана не только с моим сегодняшним именем, но в которой мое имя сыграет ох, как не последнюю роль…

[Карапульт]

Итак, дамы и господа, перенесёмся в Америку прошлого столетия с ее уже формирующейся витиеватой и более чем инкрустированной банковской системой. Просто замечательно, и вот они - эти грандиозные сооружения! Во все стороны нашего обзора - проткнувшие собой само небо и это как сказал один поэт «каменный лес». И вместе с толпой нас уже вносит в лифт одного небоскреба, на котором мы уже поднимаемся на самый верх в офис самого Господа Бога, ведь всем нам так хочется задать ему пару, а то и больше вопросов о том, как все устроено? И вот Господь в своем прямом не сентиментальном стиле уже выводит нас на свой огромный балкон с панорамным обзором и, указывая на здание Центрального Банка, отвечает нам вопросом на вопрос: «Вы действительно хотите знать, как все работает? Тогда посмотрите вон туда. Видите это здание? Скажите мне, что делает эта замечательная организация в этой стране? Абсолютно верно, она снабжает американское правительство деньгами. Но это не все, она еще умудряется давать их ему в долг, то есть имеет право, увеличивая или уменьшая денежную массу, управлять стоимостью выпускаемой валюты».
Вот Центральный Банк выпускает, например, 1 доллар и дает его правительству в долг под процент. И это означает, что к этому доллару приклеивается несколько центов, которые правительство должно вернуть Центральному Банку, так? Но поскольку Центральный Банк имеет монополию на выпуск валюты в государстве и ссуживает государству доллары под процент, то откуда, как вы думаете, возьмутся деньги, чтобы этот долг выплатить, а? Правильно, опять же из Центрального Банка! И это означает, что Центральный Банк постоянно должен выпускать все новые и новые деньги, чтобы покрывать созданные им же самим долги! Просто невероятно! И что это порождает? Правильно – бесконечно увеличивающуюся долговую яму. И нельзя сказать, что на заре формирования этой системы отцы-основатели американской конституции не понимали, что это стопроцентное мошенничество. Один из них даже скажет: «Если американский народ позволит частным банкам управлять выпуском валюты, рано или поздно они отнимут у него всю его собственность». Этого проницательного человека звали Томас Джефферсон.
И вот на заре прошлого века величайший мозг эпохи Джон Морган уже публикует так называемые слухи, что один из известных Нью-Йоркских банков находится на грани банкротства. Люди, опасаясь за свои деньги, начинают забирать вклады. Банкам приходится требовать возврата денег от своих должников, тем приходится продавать имущество, возникает массовая истерия, беспорядки и как следствие банкротство. Правительство, конечно же, крайне обеспокоено этой ситуацией. В ответ на это беспокойство некий Нельсон Олдридж, что имеет родственные связи с банковским картелем рекомендует Конгрессу создать так называемый Центральный Банк чтобы застраховать народ и Правительство от подобных кризисов. А Вудро Вильсон, ставший президентом в 1913 году, соглашается подписать акт Федерального резерва в обмен на финансирование своей избирательной компанией. Спустя годы, искренне раскаиваясь, он напишет в своих воспоминаниях: «Мы оказались самым безвольным, самым подвластным и самым марионеточным правительством в цивилизованном мире мы не правительство народной воли, не правительство избранное большинством, но правительство, находящееся под властью небольшой кучки виртуозных и более чем могущественных игроков».
Звучит более, чем страшно, верно? Но уверяю вас, к финалу это зазвучит еще более страшно и всеобъемлюще...
И вот в 1800 году отец уже в ряду самых состоятельных евреев Франкфурта. Богаче его только Йоэль Галл, Маркус Барух, Бенедикт Арон Майя, Гумперт Исаак Элиас и Михаэль Шпайер, что нажил свое состояние на армейских поставках, кстати. И один из видных писателей моего времени уже описывает положение великого барона: «Мне приходилось видеть людей, которые приближаясь к нему, вздрагивали и потели, будто касались вольтового столба. Перед дверями его кабинета многих охватывал священный трепет благоговения, какой испытывал сам Моисей на горе Хариф. Личный кабинет этого человека представлялся местом вызывающим возвышенные мысли и чувства, словно виды неба усеянного звездами. И здесь воистину можно было почувствовать, как ничтожен червь человека, как велик Бог».
Одним словом, я сегодня представляю вам историю, с помощью которой можно самым ярким образом обрисовать, что такое Господь, дорогие мои. И как он пишет, создает, формует, лепит свою великую драматургию. Представляю вам историю заоблачного дома, что войдет в предание не только как самые известные богатые непогрешимые, но и как самый крупный частный банкирский дом, что человечество знало когда-либо. Только за сто лет - с 1804 по 1904 года - на одних только займах мы получим 1300000000 фунтов стерлингов - по прежней немецкой денежной системе это составляет примерно 26000000000 марок, а в современной валюте около 100000000000! И до настоящего времени ни один европейский и ни один американский банк не достигнет по своим финансовым возможностям уровня нашей династии. Конечно, мы никогда не были и, как мир до сих пор уверен, не стремимся быть политиками, мы просто хотим печатать деньги. И вот при помощи искусных финансовых ходов мы уже правим парламентами и газетами, устраняем конкурирующие банки, помогаем поддерживать и низвергать троны, если это угрожает нашим займам, развязываем или предотвращаем войны, низвергаем министров и назначаем новых и так далее и тому подобное.
Один французский дипломат замечает в своих дневниках начала века: «Этот банкирский дом представляет собой самую страшную финансовую силу наших дней, и лишь немногие правительства могут сказать о себе, что они не опутаны золотыми цепями этой семьи».
И остается только всплеснуть руками, дорогие мои, и во весь голос воскликнуть: Какая непостижимая по своим масштабам режиссура, какой невероятный театр! И за любым троном воистину прячется нечто большее, чем король.