Кто я? Опции

[Карапультук]

Приветствую вас дорогие мои люди, как говориться, начнём сначала, вот она эта самая ферма, на которой я сегодняшняя родилась в первый раз в семье обычного фермера на берегу Миссисипи, ну вы видите, очень красивы места, верно? Ферма так себе, ничего особенного, собственно как музыка кантри - один и тот же ритм, мотив почти одинаковый, таковы и дни.
Второе моё рождение произойдет в городе Охама, это штат Небраска, и вот тут скукой уже не пахнет, как вы видите. Не самое лучшее время – мир на кануне Второй мировой. Что собственно в нём происходит? Давайте посмотрим: в Европе политический хаос, Гитлер более чем умно использует не желание Англии, Франции, Польши и СССР пойти друг другу на встречу ради сохранения мира и только трезвые умы понимают к чему это может привести. Между континентами мечется неистовый Черчилль. Вон он. Вон-вон его пламенная фигурка, ну вы видите. Уинстон! Уинстон, будьте добры помашите рукой нам! О, спасибо огромное! Чтобы спасти Британскую империю ему нужны наш флот, деньги и солдаты, ну вы понимаете. И вот уже наш президент уже пишет письмо двум диктаторам Гитлеру и Муссолини с предложением пообещать миру, что в течение десяти или даже двадцати пяти лет новой агрессии предпринято, не будет. И что? Оба просто усмехаются, как вы видите. Дальнейшее всем известно: бойня по горло в крови, мясорубка и кровавая жижа миллионов людей. Нет, в Америке, конечно же, нет никаких фронтов, и мирные жители не умирают от голода как в вашем Ленинграде, например, здесь никто не становиться жертвами расстрелов, у нас нет ни Бабьего Яра, ни бомбёжек Москвы и Лондона, нет газовых камер Освенцима и Салспилса, и запредельно-дикого Холокоста, этого ничего нет, и само понятие война для моих соотечественников звучит как-то нереально далеко, понимаете? Лишь иногда это сдавленная пружина выстреливает наружу, почтальон приходит в соседский дом, ну вот он, вот! Вот! Вы видите? И через мгновение… Слышите? Истерика женской части её обитателей, впрочем, кому как не жителям вашей страны знать всё это не понаслышке, Афганистан, Чечня есть и сегодня, но, как скажет спустя несколько лет, наш президент Герберт Гувер: «Старики находят повод для войн, а умирать пойдут молодые».
В своей сегодняшней роли я тоже боюсь этих безобидных, на первый взгляд, людей – почтальонов, я ведь тоже мать, понимаете? Мой сын тоже на войне, но это я виновата, не досмотрела за мальчишкой, был бы прекрасным врачом, у нас в роду почти все врачи, но романтическая натура и так далее. Когда жили на берегу Миссисипи, мальчик бредил пароходами как герои Марка Твена, но однажды он увидел самолёт, лётчиков в прекрасной форме, покатался вместе с ними, ну и всё пропал, бросил университет, пошёл учиться на военного пилота. Его отец счёл это не серьёзным, но, как ни странно, смирился, правда, сказал мне шёпотом: «Эх, не долго протянет».
И вот с началом войны он уже перегоняет самолёты в Англию, потом идут боевые вылеты, бомбит железнодорожные станции в Германии, в оккупированной Франции, возит командование на переговоры, трясётся в тесной кабинке вместе с будущим президентом Эйзенхауэром, потом Северная Африка, ну в общем как тысяча патриотов моей страны, да, собственно как и миллионы солдат во всём мире, вкладывает свою скромную лепту в ломание хребта нацистскому чудовищу. Правда, солдаты моей страны имеют некоторое преимущество, верно? Они делают свою работу на чужой территории, у них спокойный тыл, их Родина, куда они вернутся, в безопасности, и им намного легче переживать ливень или стужу зная, что скоро они окажутся в тёплом и сухом доме, их подруги, жёны, старики, дети – всё в безопасности, их никто не бомбит, не насилует, не разрывает на куски, мой сын может не волноваться, дома всё спокойно. Бог хранит Америку! Она как бы в стороне от мировой мясорубки, но, как выясниться позже, никаких как бы не бывает. Хотя у вас у всех должны быть свои версии на все эти счета.
Итак, дамы и господа, теперь мы перенесёмся на другую сторону мира, и вот оно это чудное местечко, где сотни молодых людей в отутюженной форме, с белыми повязками самураев на головах, распространяя запах одеколона, что перебивает все другие запахи, поворачиваются лицом к ещё не взошедшему солнцу, как вы видите. Ага, вот она, вот она, это оранжевая полоска над морем и, судя по всему, час пробил, на карту поставлена жизнь или смерть целой империи. И вот она станция тихоокеанского флота США в Гонолулу, в гавани стоят 96 кораблей, среди них 8 линейных – гордость и мощь американского флота. На палубах только что закончились воскресные молебны, духовые оркестры исполняют государственный гимн – 7 часов 53 минуты. Но что это, слышите? Какой-то гул. Что это?! Какой ужас! Грохот взрывов обрывает все звуки и линкор Оклахома в несколько секунд опрокидывается вверх килем и уходит под воду, а вместе с ним и 1500 американских моряков. Взрываются пороховые погреба на Аризоне, языки пламени взлетают в небо на 300 метров, и ещё 1102 человека в одно мгновение вычеркнуто из списка. Потом вспыхивает линкор Виржиния, тонет у пирсов Калифорния, Невада, а вот и вторая волна истребителей, как вы видите, а так же торпеды. И вот пять американских линкоров вычёркиваются из списков, три получают серьёзные повреждения, горят крейсеры, эскадронные миноносцы. Всего несколько минут и американского тихоокеанского флота не существует. И судя по всему Рузвельт добился, чего хотел.
«За два минувших века на Земле», выступает он на закрытом заседании, «было около 120 войн и только в 10 случаях им предшествовало официальное объявление войны. Проблема в том, как нам сманеврировать, что заставить Японию сделать первый выстрел и то же время не допустить опасности для нас самих. Трудная задача, понимаю. Вы должны вести дипломатические дела так, чтобы Япония сделала первый шаг». Нет, он, конечно же, не предполагал, что первый шаг будет таким сокрушительным.
В этот день президент распорядился не звать его к телефону, он не хочет нарушать воскресный отдых и вот за ленчем уже раздаётся звонок, президент недовольно морщиться, снимает трубку, его лицо уже превращается в мраморный памятник самому себе.