Кто я? Опции

[Карапульт]

Приветствую вас, дорогие мои люди, Приветствую во всех временах и местах, где бы вы ни были и что бы сейчас ни делали. Приветствую всех желающих слушать и слышать, смотреть и видеть, думать и выдумывать. Ведь сегодняшняя истина, как известно, не в устах говорящего, но в ушах слушающего.
Итак, вот он я, тот, чьи противоречия, так глубоко укоренившиеся в моей психике, и от которых я так старательно пытаюсь сбежать, объясняются, прежде всего, происхождением, ведь я рождаюсь от смешения кровей восточной и западной, европейской и азиатской. Отец полугаваец полукитаец, крайне неуравновешенный, с дурными и тотально-разрушительными наклонностями, наркоман, сексуально невоздержанный маньяк и стопроцентный дебошир, мать супер талантливая стриптизера с потрясающей фигурой и внешностью, с глазами на всю верхнюю половину лица и губами на другую, динамичная, темпераментная, ненасытная, вульгарно-хлёсткая. Я рождаюсь на Ближнем Востоке в середине 60-ых, ранняя осень, и возможно именно она наталкивает моего отца на мысль дать мне это крайне своеобразное имя, означающее что-то типа «лёгкой прохладцы». И вот мне уже 17, мои родители уже как 10 лет разошлись, кто бы сомневался, с их то темпераментами, я уже 8 лет живу с матерью в Нью-Йорке, где бросаю школу из-за одной болезни, уже вогнавшей меня к тому времени в жуткие комплексы, я не могу воспринимать печатный и письменный текст, ручку держу только в левой руке, что страшно сковывает меня перед сверстниками, но зато как я играю в хоккей, вы только посмотрите! Уже со второго класса мечтаю стать профессиональным хоккеистом, потому что чувствую себя уверенно только под маской в воротах своей команды, к тому же я великолепный вратарь, непробиваемый, за что получаю прозвище Стена. Но от мечты о хоккее остаются только заточка коньков в спортивных магазинах, чем я какое-то время занимаюсь ради заработка, потом варю спагетти в итальянском ресторане, подстригаю кусты и деревья, но душа, конечно же, хочет чего-то большего.
И вот я уже посещаю школу сценического искусства, и это, как мне кажется, довольно естественный выбор, с детства страдая виртуозным набором комплексов, моя психика чувствует себя нормально только под маской, и на сцене театра мне нравится как нигде. Моё появление на экране, скажу честно, не отличается особой оригинальностью, оно не походит на дебют сверхновой звезды, я начинаю с рекламы одного легендарного напитка, потом малюсенькая роль в кино, суть которой заключается в единственной фразе. Но вот заметив меня в этой ролюшке, скандально известный режиссёр Джон Палмер уже приглашает меня в свой театр, выпускает на сцену, украшая мной, эротические фантазии многочисленной гей-публики, у которой я имею просто феерический успех. И вот в 1986, сплюнув бессмысленную жвачку всего, что к этому моменту сжевалось в моей жизни, я уже сажусь, как вы видите, на своего роскошного японца и с рёвом устремляюсь в Голливуд. Один из моих очередных отчимов состоит в штате этой фабрики беспросветной лжи, пристраивает меня к одному проворному агенту, и вот коловращение жизненных декораций, ролей, кинокартин, лиц, мест проживания, привычек, масок, женщин и вообще людей такое мощное, что я рискую остаться чуть ли не без волос на голове. И вот я уже привыкаю к тому, чем сегодня уже никого не удивишь: к ежедневной выпивки, наркотикам, крайне безответственным и непродолжительным связям, кончено же, ночные, ревущие, срывающие кожу с лица выхлопы агрессии на мотоцикле, с орущими наушниками в ушах, и обязательно под кайфом. И вот в одну из таких ночей, поворачивая на очередном повороте со скоростью в 120 километров в час, я внезапно проделал головокружительное сальто в воздухе, и приземлился в Голливудском госпитале со сломанной лодыжкой. И вот выйдя из больницы, я уже покупаю на Сансет бульваре бас-гитару, и в двух этажном гараже впадаю в состояние близкое к трансу, бренча одному мне понятные мелодии на гулкой четырёхструнке. Однако не стоит упускать, дорогие мои, что я вообще-то приехал в Голливуд не для того, чтобы гонять на мотоцикле и оттягивать жилы у стонущей басом плоскогрудой девчонки, и тот факт, что я вообще каким-то образом задержался здесь, уже говорит о чём-то, верно?
Итак, дорогие мои, конечно же, мы всегда легковерны, когда речь заходит о вере в наши собственные выдумки, ведь все мы живём в эпоху постмиллениума, постмодернизма, в обществе тотального потребления, где всё, включая на самих, существует только для того, чтобы всё это овеществлять, делать собственностью, выхолащивать, и по износке, отшвыривать в сторону на рынок сэконд-хэнда, и понятно, что это касается далеко не только вещей, даже не только чужих людей, но и некогда горячо любимых, и даже родителей. И в этом контексте размышления о том, что наш мир это повсюдушный лохоторон, на котором всех разводят и содержат только с одной единственной целью – это чья-то пища, не покажется слишком странной и запредельно тошнотворной. Но мы ушли немного в сторону.
Итак, глядя на меня, одни уже говорят, что я непомерно умён, другие – что бесконечно туп и скушен, что мне не помешала бы дополнительная имплантация мозгов, что я персонаж, как уже говорят в Голливуде, с хооооршошим бзиком, который отказывается от съёмок, а заодно и от 10 миллионов долларов просто ради того, чтобы совершить убыточное турне по Европе со своим фолк-рок-трио, потом Голливуд приходит в немой шок, узнав, что я отказался сниматься вместе с Де Ниро и Аль Пачино в знаменитой Схватке. И как вы думаете, чем я мотивирую свой отказ? Тем, что занят в периферийном канадском театре, репетируя изначально провального Гамлета. Ну не кретин ли?